Презрение Лорда [ Проклятие Лорда, Проклятие лорда Фаула] - Стивен Дональдсон

— Я не могу открыть дверь, — резко сказал Кавинант.

— В чем дело? Это что, разновидность тюрьмы?

Плечи Баннора слегка приподнялись.

— Называйте это, как хотите. Вы должны будете пробыть здесь до тех пор, пока Лорды не пошлют за вами.

— «Пока Лорды не пошлют…» А что я должен делать тем временем? Просто сидеть здесь и мечтать?

— Ешьте. Отдыхайте. Делайте, что хотите.

— Я скажу, что я хочу. Я не останусь здесь, чтобы сойти с ума, ожидая, пока ваши прекрасные Лорды соизволят меня принять. Я прошел сюда весь путь от Смотровой Кевина, чтобы поговорить с ними. Я рисковал своей…

Он заставил себя замолчать, поскольку понял, что эти его бурные излияния не производят на Стража Крови ни малейшего впечатления. Изо всех сил сдерживая гнев, он глухо сказал:

— Почему я нахожусь здесь на положении пленника?

— Посланники могут быть и друзьями, и врагами, — ответил Баннор. — Может быть, вы — слуга Порчи. Нам поручена забота о безопасности Лордов. Стража Крови не позволит вам подвергать их опасности. Прежде, чем позволить вам свободно передвигаться, мы должны быть в вас уверены.

«Проклятье! — подумал Кавинант. — А мне как раз и нужно именно это». Комната позади него казалась наполненной темными хищными мыслями, от которых он так старался убежать. Как он сможет защититься от них, — если его лишили возможности двигаться? Но стоять так, выставив на обозрение Баннору все свои страхи, он тоже не мог. И он заставил себя отойти от двери.

— Передай им, что мне не хочется ждать.

Дрожа, он подошел к столу и взял с него керамическую бутыль с вином.

Услышав, что дверь закрылась, он сделал большой глоток в качестве жеста неповиновения. Затем, все еще ощущая во рту чудесный аромат вина, он вновь осмотрел комнату, словно ожидая, что темные призраки сейчас появятся из укрытия и нападут на него.

На этот раз его внимание привлек ковер. Он был соткан из толстой разноцветной шерсти, в которой преобладали ярко-красные и небесно-голубые тона, и через несколько мгновений Кавинант понял, что рисунок, вытканный на ковре, изображает легенду о Береке Полуруком.

Прямо в центре находилась фигура Берека в стилизованной позе, выражавшая одновременно и отрешение, и блаженство. А вокруг по всему полотну были изображены сцены, отражающие историю Лорда-Создателя: его верность своей Королеве, алчность короля и его жажду власти, отречение Королевы от своего мужа, героическую борьбу самого Берека, рассечение его руки, его отчаяние на Горе Грома, победу Огненных Львов. Все вместе производило впечатление спасения, возрождения, достигнутого на самом краю гибели с помощью честности, словно сама Земля вмешалась; можно было доверить ей это вмешательство, чтобы выправить нарушенное моральное равновесие в войне.

— О, проклятье! — простонал Кавинант. — Неужели я должен буду смириться с этим?

Зажав в руке керамическую бутыль, словно она была единственной в комнате надежной вещью, он направился к балкону.

Остановившись в проеме, он оперся о каменные перила. За перилами балкона была пропасть глубиной в 3 или 4 сотни футов, уходившая к подножию гор. Он не отважился заглянуть за перила; от одной мысли об этом в желудке похолодело, а голова закружилась. Но он заставил себя как следует рассмотреть окрестности, чтобы определить свое местонахождение.

Балкон находился на восточной стороне башни, и с него открывался вид на широкие равнины. Лучи полуденного солнца отбрасывали тень от мыса на восток, подобно какому-то защитному средству, и в мягком свете позади тени равнины выглядели красочными и разнообразными. Голубоватые лучи, вспаханные коричневые поля и первая зелень посевов перемешались друг с другом на огромном пространстве, а между ними на юг и на восток бежали, серебрясь на солнце, нитки ручьев. На полях виднелись скученные пятна деревень, образующие тонкую паутину жилья; пурпурный вереск и серый папоротник орляк широкими полосами уходили на север. Справа Кавинанту была видна Белая река, извивавшаяся в направлении Третгарда.

Этот вид напомнил ему о том, как он попал сюда, — о Преследующем Море, об Этьеран, о духах, о Барадакасе и об убитом Вейнхим… Головокружительные воспоминания, вращаясь спиралью, поднимались к нему от подножия гор. Этьеран обвинила его в причастности к убийству Духов. И все же она отреклась от своего справедливого желания возмездия, от своей справедливой ярости. Он принес ей сколько горя…

Кавинант вернулся в комнату и, споткнувшись, сел за стол. Руки его задрожали так сильно, что он не мог отпить из бутылки. Он опустил ее на стол, сжал кулаки и прижал костяшками пальцев твердое кольцо, спрятанное на груди.

— Я не стану думать об этом.

Тяжелые морщины, словно от искривления черепа, собрали его лоб в глубокие складки.

— Я не Берек!

Он сидел так до тех пор, пока звук опасных крыльев стал стихать, а холод в желудке постепенно растаял. Тогда он разжал занемевшие пальцы. Не обращая внимания на их невозможную чувствительность, он принялся есть.

На столе он нашел в изобилии холодное мясо, разнообразные сыры, фрукты и черствый хлеб. Ел он неторопливо и осторожно, словно кукла, исполняющая команды помимо своей воли, пока не насытился. Затем он снял одежду и стал мыться, тщательно натираясь и внимательно осматривая свое тело, чтобы убедиться, что на нем нет никаких открытых повреждений. Разобрав приготовленную для него одежду, он наконец облачился в бледно-голубой халат, запахнув который, он мог быть уверен в том, что кольцо надежно спрятано. Затем с помощью ножа Этьеран он осторожно побрился. После этого он все так же механически выстирал в ванной свою одежду и развесил ее на спинках стульев, чтобы та просохла. Все это время его мысли двигались в одном и том же ритме:

Я не буду…

Я не являюсь…

Пока он занимался всем этим, над Ревлстоном с запада подплыл вечер, и когда с делами было покончено, Кавинант поставил стул прямо к балконной двери так, чтобы можно было сидеть и смотреть на сумерки, не видя опасной пропасти. Но тьма, казалось, изливалась из неосвещенной комнаты позади него в широкий мир, словно его апартаменты были источником ночи. Вскоре пустое пространство за спиной, казалось, заполнилось до отказа пожирателями падали.

Кавинант в глубине сердца чувствовал, что превращается в безумца, чтобы избежать своего сна.

Стук в дверь, словно пружина, подбросил его в воздух, и он рванулся к двери сквозь тьму, чтобы ответить на него.

— Войдите… входите!

В мгновенном замешательстве он начал искать ручку, которой здесь не было. Затем дверь отворилась, и яркий свет ворвался в комнату, ослепив Кавинанта.